из записей капитана Слокама
...теперь мыс Доброй Надежды был самым важным местом, которое мне предстояло обогнуть. От бухты Столовой я мог рассчитывать на свежий ветер, при помощи которого "Спрей" мог бы вскоре добраться до своего дома. В день отплытия из Дурбана заштилело, и я провел время в размышлениях о заключительной части моего плавания. Расстояние до бухты Столовой, куда я намеревался зайти, составляло около восьмисот миль, но район для плавания был небезопасным. В стародавние времена португальские мореплаватели отличались исключительным терпением и на протяжении шестидесяти девяти лет предпринимали попытки обогнуть мыс, прежде чем смогли достичь бухты Альгоа, где матросы устроили бунт. Высадившись на маленьком острове, ныне называемом Санта-Крус, они воздвигли крест и поклялись перерезать глотку капитану, если он попытается вести судно дальше. Полагая, что Земля плоская и что, достигнув ее края, они могут свалиться в пропасть, восставшие заставили капитана Диаса повернуть вспять и были счастливы, когда вернулись к родным берегам. Год спустя Васко да Гама благополучно обогнул "Мыс штормов", как в те времена называли мыс Доброй Надежды, и в день праздника рождества открыл Наталь [Natal - рождение, рождество (исп.].].. Отсюда до Индии путь был уже легким.
Сильные порывистые штормы бушевали в районе мыса даже в это время года и возникали примерно через каждые тридцать шесть часов. Самое большее, чего им удавалось достичь, - это при попутном направлении продвинуть "Спрей" вперед либо (если они были встречными) незначительно отогнать назад.
В день праздника рождества 1897 года я достиг самой южной точки мыса. В этот день "Спрей" пытался буквально встать на голову и дал мне ряд доказательств, что к вечеру он постигнет этот трюк. С раннего утра он начал необычным образом зарываться носом в воду и носиться по волнам. Вынужден отметить это хотя бы потому, что, когда я стоял на бушприте и брал риф у кливера, "Спрей", словно преподнося мне рождественский подарок, трижды окунул меня в воду. Я вымок до нитки, и не сказал бы, что это пришлось мне по вкусу: никогда до сих пор мне не приходилось быть столько раз погруженным в море за такой короткий, скажем трехминутный, промежуток времени. Проходивший мимо английский пароход поднял сигнал: "Желаю счастливого рождества". Видимо, капитан судна был большим шутником, так как его собственное судно раскачивалось с такой силой, что винт показывался из воды.
Два дня спустя, идя рядом с пароходом "Скотсмен", "Спрей" наверстал потерянное время и при попутном ветре миновал мыс Игольный. Смотритель-здешнего маяка обменялся со мной сигналами, а впоследствии, когда я закончил плавание, прислал мне в Нью-Йорк поздравительное письмо.
По мнению смотрителя, плавание мимо его мыса двух столь различных по типу судов является сюжетом, который необходимо запечатлеть на холсте, и он заявил, что картина скоро будет им написана. Должен заметить, что сердца людей, живущих в одиночестве на маяках, становятся отзывчивыми, добрыми и даже поэтическими. Проявление этих свойств неоднократно ощущал "Спрей", проходя мимо суровых берегов, и я, читая поднятые на маяках приветственные сигналы, испытывал глубокую признательность.
За мысом Игольным с запада налетел еще один шторм, но я увернулся от него, скрывшись в бухте Саймонса. Когда шторм затих, "Спрей" обогнул мыс Доброй Надежды, у берегов которого, по преданию, все еще плавает "Летучий Голландец". С этого момента мое плавание было в основном закончено, и я понимал, что отныне мое продвижение будет более или менее гладким. В этом месте я пересек рубеж погоды; к северу все было хорошо и ясно, а на юге дождливо и бурно и, как я уже писал, свирепствовали предательские штормы. Оправившись от последней бури, "Спрей" вошел в затишье, образованное Столовой горой, и спокойно простоял до тех пор, пока на рассвете не задул ветер.
Возле Лайонс-Ремп, к "Спрею" подошел буксирный пароход "Алерт", который, не встретив больших пароходов, удовольствовался "Спреем" и отбуксировал его в порт. Море было спокойным, и "Спрей", отдав якорь в бухте напротив Кейптауна, пробыл здесь целый день с единственной целью быть подальше от портовой суеты. Любезный капитан порта прислал за "Спреем" паровой катер, чтобы сразу поставить 1его в док, но я предпочел остаться в одиночестве и покое, 1ятобы обдумать пережитое во время плавания вокруг двух великих мысов. На следующее утро "Спрей" встал возле сухого дока Альфреда, где пробыл под наблюдением портовых властей около трех месяцев, пока я совершал поездку по этой стране от Саймонстауна до Претории. Колониальная администрация предоставила мне бесплатный проезд по железным дорогам страны. Поездка в Кимберли, Иоганнесбург и Пре-торию была очень приятной. В Претории я встретился с мистером Крюгером - президентом Трансвааля. Президент принял меня очень сердечно, но мой друг судья Бейерс, представлявший меня президенту, имел неосторожность сказать, что я совершил плавание вокруг света, чем было нанесено оскорбление почтенному государственному деятелю. Мистер Крюгер резко заметил судье, что Земля плоская.
- Вокруг света плавать нельзя... - сказал он. - Можно плавать по свету, а не вокруг... Это невозможно... Невозможно...
Больше он не сказал ни слова ни мне, ни судье. Судья посмотрел на меня, а я на неосмотрительного судью, а мистер Крюгер сердито посмотрел на нас обоих. Мой друг судья смутился, а я был в восторге - инцидент мне очень понравился. Это была самая блестящая информация, которую мне удалось получить от Пауля Крюгера, славившегося своими высказываниями. Ведь ему принадлежит выражение об англичанах: "Они сначала помогли мне снять пиджак, а потом встащили с меня брюки". Он также сказал: "Динамит является краеугольным камнем южноафриканской республики". Только люди, высказывающие непродуманные суждения, могут называть президента Крюгера скучным человеком. Вскоре после моего приезда полковник Саундерсон - друг президента Крюгера, незадолго до этого приехавший из Дурбана, пригласил меня в Ньюленд-Вайньярд, где я встретил много приятных людей.
Его превосходительство губернатор сэр Альфред Мильнер нашел время, чтобы вместе со своими спутниками посетить "Спрей". Осмотрев палубу, губернатор уселся в каюте на ящик, леди Муриэль села на бочку, леди Саундерсон поместилась со шкипером у штурвала, а полковник с фотоаппаратом в руках отъехал на плоскодонке и снял много фотографий "Спрея" и уважаемых гостей.. Среди них был королевский астроном доктор Дэвид Гилл, пригласивший меня посетить в ближайший день знаменитую обсерваторию мыса Доброй Надежды. Час, проведенный мною в обществе доктора Гилла, был часом пребывания среди звезд; достижения этого ученого в области фотографирования звезд широко известны. Он: продемонстрировал мне большие астрономические часы своей обсерватории, а я показал ему жестяные часы "Спрея", и мы поговорили на тему о поясном стандартном времени и способах, какими я определял время с палубы моего суденышка без помощи каких-либо часов.
Несколько позже было объявлено, что доктор Гилл будет председательствовать на лекции о путешествии "Спрея", и одно лишь его имя гарантировало мне полный зал. И вправду, зал был набит до отказа, а для многих не нашлось места. Такой успех лекции принес мне столько денег, что я теперь имел и на текущие расходы, и на обратный путь домой.
Возвратившись из поездки в Кимберли и Преторию, я застал "Спрей" благополучно стоявшим в доке, а потом снова отправился в Уорчестер и Веллингтон - города, знаменитые своими колледжами и семинариями. Во всех этих учебных заведениях тамошние дамы задавали вопрос, как можно в полном одиночестве совершить кругосветное плавание. Я высказал предположение, что в будущем появятся даже женщины-лоцманы, которые заменят мужчин, если последние будут отнекиваться от подобной работы.
Проехав сотни миль по равнинам Африки, я видел плодородные, но невозделанные и заросшие кустарником поля, на которых паслись стада овец. Среди огромных, никем не используемых пространств, я почувствовал желание остаться здесь, но, вместо того чтобы насаждать леса и улучшать растительность, я вернулся в док Альфреда к "Спрею", который в целости и сохранности дожидался моего возвращения.
Меня частенько спрашивали, как случилось, что ни мое судно, ни находившееся на нем имущество не были украдены во время стоянок в разных портах, где я оставлял "Спрей" без всякого присмотра. Прежде всего должен сказать, что "Спрей" очень редко находился в окружении воров. На Кокосовых островах, на Родригесе и в других местах надо было лишь просунуть пучок кокосового волокна в дверную скобу и тем самым дать понять, что хозяина нет дома. Этого было вполне достаточно, чтобы обезопасить свое имущество даже от завистливого взора. Но как только я прибыл на большой остров, стоящий ближе к конечной цели моего путешествия, мне понадобились солидные замки. В первую же ночь пребывания в этом порту все предметы, находившиеся на палубе, исчезли, словно их смыло водой.
Заключительным эпизодом моего пребывания на мысе Доброй Надежды было посещение "Спрея" английским адмиралом Гарри Роусоном и его семьей. В те времена .адмирал командовал южноафриканской эскадрой. Адмирал проявил большой интерес к маленькому "Спрею" и его плаванию в знакомом ему районе мыса Горн. Я был в восторге от последовательности задаваемых адмиралом вопросов и воспользовался многими предложениями. Несмотря на существенную разницу в численности подчиненных мне и ему экипажей, его советы оказались полезными.
26 марта 1898 года "Спрей" расстался с Южной Африкой - страной огромных расстояний и чистейшего воздуха, проведя здесь время с пользой и удовольствием. Пароход "Тигр" отбуксировал "Спрей" со ставшего привычным места стоянки в открытое море, чем оказал мне добрую услугу. продолжение...
